Я приехал на двадцать минут раньше назначенного времени. По иронии судьбы или, как всегда, по глупости, Оля выбрала японский ресторан. Я натянул косую улыбку: «С японской кухни все началось, ею же, наверное, и закончится». Открывший мне двери узбек в утепленном кимоно радушно поклонился, я ему ответил тем же. Чинно раскланявшись, я прошел навстречу менеджеру. Она меня узнала.
— Добрый день, Роман. Желаете выбрать столик?
— Конечно, желаю. Мне нужен столик подальше от возможных свидетелей и зевак, где можно тихо и спокойно отшлепать Ольгу Бузову по щекам.
Девушка улыбнулась.
— Вы знаете, у нас в ресторане запрещено шлепать Ольгу Бузову по щекам.
— А по каким местам у вас в ресторане разрешено шлепать Бузову?
— По всем, кроме щек.
— Хорошо, договорились. Тогда к выбору надо подойти еще более тщательно, потому что увесистые шлепки не по щекам будут чередоваться с руганью.
— Вы, Роман, надеюсь, не будете снимать очередную серию «Д2»?
— Ну что вы..— я посмотрел на табличку с именем,— ...Марина... Нет, конечно, мы просто будем есть, беседовать и драться.
— Прекрасно, тогда вам подойдет вот этот столик.— Марина показала рукой на стол. Он действительно подходил идеально: вдали от входа, в углу, с одной стороны его прикрывала опорная балка, с другой аквариум с декоративными рыбками, рядом вход в кухню, это может приглушать повышенный тон. Идеальнее места для публичной ссоры не найти — никто ничего не сможет снять, а звуки с кухни будут мешать греть уши.
— Идеально! Превосходно! Мариночка, спасибо огромное.
— Пожалуйста. Всегда рада помочь.
Я снял пальто, размотал шарф, сел. Не успел полистать меню, как раздался телефонный звонок. Это был продюсер.
— Алло.
— Роман Витиславович, привет.
— Здравствуйте, Николай Алексеевич.
— Я коротко о главном, долго и нудно о мелочах. Вопрос о твоих деньгах решен. Деньги в ближайшее время перечислят тебе на карту. Сколько там было, не помнишь?
— Два с половиной миллиона... точно сейчас не скажу, в договорах есть сумма полностью.
— Я понял.
— А подписывать бумаги?
— Ничего не надо подписывать. Мы твой долг можем провести по старому договору. В общем, неважно. Как только деньги придут на карту, обязательно скажи мне. Потому что сумма немаленькая, они обещали, и, если не сделают, будет скандал. Деньги должны прийти в промежутке между первым и десятым. Можно будет посмотреть где-то седьмого. Ты давно смотрел на карту?
— Вообще-то давно.
— Имей в виду, что, как только'получишь, перезвони и скажи, что все нормально. Это очень важно.
— Хорошо.
— И еще надо их сразу снять с карты и положить в банк на депозит. Учитывая, что среди вас находятся такие люди, которые могут пароль прямо на карте написать, дебетовая карта — это всё-таки ненадежно.
— Что, и такие есть? -Да.
— Ого. И кто же это?
— Ну зачем же такие подробности?
— Тори? Она так легко ко всему этому относится.
— Нет... Водонаева. Она жаловалась, что карту потеряла. Я спросил: «Ты хоть пароль помнишь?» Она говорит: «Нет, я его на карте написала».
— Хм. Ясно.
— Она сейчас едет к тебе, это правда?
— Да. Мы решили обо всем поговорить, много всего неприятного случилось, и принять решение, что нам дальше делать.
— Жаль, конечно, что нельзя это снять. Думаю, интересный материал получился бы.
— Камеры помешают ей быть откровенной, а мне это сейчас надо как никогда.
— Понимаю. Ладно, благоприятного вам исхода и... не забывайте про бизнес.
— Хорошо, Николай Алексеевич.
— Пока.
— Пока.
Оля подъехала через пятнадцать минут. Она подошла к столику прямо в верхней одежде: голубое длинное пальто, лаковые перчатки, черная сумочка, она будто только что сошла с телевизионной заставки. Единственное, что ее отличало от телевизионной копии,— выражение лица, оно было не таким радушным.
— Ты не мог сесть вообще на кухне? — не поздоровавшись, с недовольным повизгиванием начала Оля.— А что? Здорово, не надо ждать пока принесут и вообще.— Она была жутко недовольная, даже злая.
— Привет,— холодно поздоровался я.
— Заказал уже? -Да.
— Ясно. Давай пересядем. Мне тут не нравится! Что это такое?! Тут кухня, тут стена, тут вот хрень еще эта стоит.
— Оля, это не хрень, а аквариум.
— Ну короче, мне тут не нравится, я тут разговаривать не буду. Если хочешь тут сидеть, сиди один, я поехала обратно.
— Езжай. Если мне не изменяет память, эти переговоры назначила ты, и тебе они нужнее. У тебя сейчас жопа в мыле, а не у меня.
— Хорошо, хочешь сидеть тут, как идиот, давай будем тут.— Оля натянула улыбку, начала ковыряться в сумочке.— Смотри, что подарил мне один приятель из Штатов.— «iPhone». Такой клевенький! Смотри, тут фотки сами переворачиваются! On, оп! — Оля тыкала мне в лицо телефоном.
— Да, здорово. Можешь его убрать... мы же пришли обсуждать не твой новый телефон.
— Ах да...— Она сделала наигранно грустное лицо...— Но посмотри, тут еще есть погода, Интернет, акции, карты... тебе интересно, какая завтра будет погода?
— Оль, давай не будем паясничать. Если бы ты мне показала «iPhone», который отсасывает, я бы заинтересовался, а так...
— Ладно, все.
— Ты зачем-то меня сюда позвала? Хотела поговорить о чем-то?
— Да, хотела... Я хочу, чтобы ты как можно скорее вернулся обратно.
— Зачем?
— Затем, что с каждым днем нашей разлуки я все меньше чувствую, что у меня есть молодой человек.
— Ого! Ха-ха-ха! Бузова, ты в своем уме?!
— Ты не можешь ржать потише, а то все официантки уже смотрят сюда. Мне потом придется фотографироваться с этими курицами.
— Извините, Ольга Игоревна, исправлюсь. Правда, я не совсем понимаю, про какого молодого человека ты говоришь. Как показывают по телевизору, у тебя с личной жизнью все в порядке. И с финансовой у тебя тоже отлично. Хорошо тебе? Хоть бы позвонила похвастаться. Одно не пойму, как у тебя хватило цинизма после всего, что ты сделала, прийти ко мне и предлагать вернуться!
— Я сижу тут, потому что по-прежнему люблю тебя...
— Не пи...и.
— Я люблю тебя. Это правда.
— Да-да.
— Я люблю тебя, но не пойму, любишь ли меня ты! — У Оли задрожали губы, глаза увлажнились.— А мне это очень важно! Мне не хватает тебя! Сколько можно ждать? — Ее голос дрожал. Она снова стала похожа на маленькую обиженную девочку.— Ты не звонишь, не шлешь мне CMC, а я сижу там одна, как дура, и даже не знаю, что мне делать: уходить или оставаться? Наши отношения с тобой уже стали мифом, потому что даже я в них стала сомневаться!
— Что за чушь?! Я бы мог в это поверить полгода назад. А сейчас я знаю, как ты меня любишь. Точнее, я вижу. Ты не ушла за мной, подписала контракт, сразу как только тебе предложили более выгодные условия, у тебя хватило любви нахамить мне так, что разом отбила всю любовь и уважение. А сейчас, перед розыгрышем московской квартиры, ты наконец-то вспомнила про меня и про любовь!
— Это не так! Я правда люблю тебя! — Оля взяла салфетку и высморкалась.
— Что за еврейские штучки? Как Новый год с футбольной командой в Таиланде? Хорошо провела?
— Я тебя приглашала!
— Я помню: «Ром, я еду с футболистами на Новый год в Таиланд».
— Да. А что тут такого?
— Ничего!
— Слушай, мне все равно, что ты там себе надумал. Да я и не за этим сюда пришла.
— А за чем, интересно?
— Узнать, когда ты вернешься на «Д2».
— Это исключено.
— Почему?
— Я уже объяснял тебе. Мы прожили три года. Я очень серьезно к тебе относился. Сейчас это звучит наивно, но я по-честному думал сделать тебе предложение.
— Правда? — Оле очень понравилась эта фраза про предложение. Она выпрямилась на стуле, взмахнула мастерски наращенными ресницами.— Так мило! Может быть, ты мне еще его сделаешь ? Но только там, в периметре.
— Момент настал: розыгрыш квартиры! Рома снова понадобился!
— Все не так!
— Оля, твое отношение ко мне нельзя обозначить как любовь, это приспособленчество! Я не стану тебе помогать с розыгрышем.
— А что ты предлагаешь? Снова уходить? Я не понимаю зачем. «Д2» для меня не просто телепроект — он все! Реалити-шоу — это прикольно! Не надо заботиться о жилье, не надо покупать еду, телефоны бесплатные и безлимитные, одежду покупать не надо, на машине по городу возят, чего еще хотеть? Да еще за это платят!
— Ясно. Чем тогда ты отличаешься от животного в зоопарке?
— Что ты меня оскорбляешь?
— Я не оскорбляю, просто спрашиваю. В зоопарке тоже ни о чем не заботятся: еду привозят, жилье есть, когда холодно — отопление включают. Классно же*
— Но зоопарк по телевизору не показывают.
— А! Теперь все понятно.
— Да я, может быть, и ушла бы, но нет истории, в которую можно уйти. Никто мне не предлагает сниматься в кино, вести передачи, петь. Короче, Ром, мы не туда зарулили. Ты мне нужен на проекте, и точка.
— Я не вернусь.
— Почему? — Оля начинала злиться.— Пусть мы за последние полгода наделали много ошибок, но это не повод отказываться друг от друга, тем более сейчас, когда есть возможность выиграть квартиру в Москве!
— Я не хочу больше с тобой иметь ничего общего.
— И что я сделала такого?
— Помимо всего, что я уже сказал, есть еще неприятные вещи, которые я бы не хотел озвучивать.
— Ну ты же начал говорить обо мне, так продолжай, раз заикнулся.
— О-кей. У меня было достаточно времени, чтобы обо всем подумать и посмотреть на тебя со стороны... Не буду скрывать, многие вещи мне очень не нравились... Я до конца сомневался в своих рассуждениях, в том, что о тебе говорят люди, но лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. И то, что я сейчас увидел, многое ставит на свои места. Знаешь, моя девушка не может поступать так, как поступаешь ты, а значит...
— Как? — Оля самодовольно смотрела мне прямо в глаза.
— Я не хочу с тобой ругаться, я очень долго и сильно тебя любил, и будет, наверное, неправильно рассказывать тебе все, что я знаю.
— Слушай, давай быстрее, а то я уже скучать начинаю.
— Ты издеваешься?
— Нет, я действительно никак не пойму, что ты хочешь мне сказать.
— Да у тебя все рыльце в пушку! По-хорошему, ты должна за многие вещи извиниться.
— С чего это? Мне не за что извиняться.
— Хорошо, тогда я расскажу. Ты вынуждаешь меня это сделать...— Я набрал воздуха в легкие и начал свой монолог:— Ты льешь слезы перед камерами и говоришь о том, какой я гад, не зову тебя к себе, хотя за час до съемок ты сидишь со мной и пьешь чай. Ты заводишь в периметре разговоры о том, что я тебе должен какие-то деньги! — Я, как поезд, начал набирать обороты.— У тебя хватает тупости без спросу раздавать мои вещи! Ты обнимаешься с Калгановым, говоря всей стране: «О каком Третьякове может идти речь, когда рядом Руся!» Тебе мало?!
— Ты же знаешь — это все шутки.
— Ты так шутишь?!
— Ну ты же подшучивал надо мной эти три года. Вот и я решила.
— А твоя последняя выходка с Алессандро тоже шутка?
— Я же тебе говорила, что это все бред! Этот Алекс, оказался таким подонком! Я сразу сказала Германовско-му, что не буду встречаться с ним! А он мне: «Оля, не надо с ним встречаться. Просто не отказывай ему в свидании, сходи разок, пусть парень питает надежду. Это тебе только на руку. В периметре у тебя появится какая-то новая история. Роман приревнует, быстрее вернется».
— И что это за история? Что ты у него ночевала, а потом долго не могла найти трусы?
— Да наврал он все! — Оля заметно нервничала. Ее голос становился писклявым и противным.— Он пригласил меня в клуб. Мы пошли. Потанцевали немного, я не давала ему никаких надежд и сразу сказала, что у нас с ним ничего не получится, потому что я жду тебя. Когда мы приехали в клуб, водитель отказался ждать, мы его попросили подъехать к дому Алекса в одиннадцать утра. Ты же знаешь, до поляны на такси ехать очень дорого. Утром мы пришли к нему, дождались водителя и поехали. Все!
— А сестры?
— Какие еще сестры?
— Шаньгины, которые были с вами в клубе, почему ты про них не рассказываешь?
— А что тут про них рассказывать? Они тоже были в клубе, я пригласила их, чтобы не оставаться с ним наедине.
— Хорошо. Ты говоришь, что не давала ему надежд, так почему в Интернете есть фотографии, как ты с ним целуешься?
— Где? Какие фотографии? — Олю как холодной водой окатили.
— В Интернете. Я все уже посмотрел.
— Ничего не было!
— Оля, хватит мне так нагло врать! Ты хочешь мне сказать, что я не видел фотографии, на которых ты целуешься с Алексом? Может быть, это фотошоп? Может, у меня что-то со зрением?! Я прожил с тобой три года и кое-что о тебе знаю. Он тебе нравится, я видел это собственными глазами по телевизору! Ты с ним кокетничала, но согласиться на свидание не могла, боялась, что телезритель этого не одобрит. Ты же такая честная и преданная в кадре. Когда поговорила с продюсером, на душе стало чуть легче. Так вот, ты поехала с ним в клуб, там вы, в обществе Шаньгиных, прекрасно провели вечер, танцевали, обнимались, целовались, выпивали.
Дальше все развивалось по классической схеме: поехали к нему домой, потрахались и договорились об этом не говорить в кадре. Только вот он оказался более честным, чем ты, и рассказал правду.
— Какой ты дурак! Какой дура-а-а-ак! Этого ничего не было.-т Оля сидела с пунцовым лицом и театрально возмущалась.
— Ты можешь отпираться дальше, я, если честно, ничего другого не ожидал. Хочешь, я расскажу тебе еще одну историю про тебя же?
-Ну...
— Это было еще, так скажем, при мне. Мы были на гастролях в Сочи. Выступили и обнаружили в зале Диму Чижевского. После концерта он зашел в гримерку, подарил тебе огромный букет цветов. Ты хорошенько подвыпила и чуть позже на балконе с ним трахалась!
— Какой ты идиот!
— Тут уж можешь не отпираться, есть свидетели. Тебя с ним застукала Тори. Мало?
— Ты что, веришь всему, что говорит эта пенсионерка ради поддержания своего участия в проекте?! Мы просто целовались!
— Отлично! Хоть в чем-то призналась. Еще рассказать?
— Конечно. Мне очень приятно, что ты так активно следишь за моей жизнью. Даже в Интернете все форумы облазил.
— Хорошо. Возьмем другой случай. Мы были на дне рождения у Сэма в загородном доме нашей общей подруги. Там ты хорошенько выпила, сослалась на то, что тебе плохо, и ненадолго отлучилась. Чуть позже я узнал о том, что в туалете на втором этаже тебя лапал Чуев, он раздел тебя догола, только вот трахать почему-то не стал, наверное, из уважения ко мне, а может, из жалости. А может быть, трахнул, но говорить об этом не хочет.
— Что ты несешь?! Ты идиот!
— Хорошо! Продолжаем? Не так давно ты не беэТКь мощи сестер получила корпоратив в Нижнем Новгороде и, несмотря на то что звали нас туда вместе, решила поехать одна. Наплела продюсеру, что едешь в Петербург, мне сказала то же самое, известила об этом всех ребят на поляне и поехала, но только не в Питер, а в Нижний.
— Что за бред?! Я никуда не ездила!
— Оля, все тайное рано или поздно становиться явным, а Москва, к твоему несчастью, очень маленькая. Я недавно познакомился с организатором того мероприятия. Его зовут Игорь, он тебя приглашал туда и ни на шаг не отходил в течение вечера. Он все рассказал, как ты там прекрасно провела время. Ты действительно очень верная и преданная девушка.— Бузова молчала, в ее взгляде читалась лютая ненависть.— Оля, и это все ты успела лишь за полгода наших отношений! «История самой красивой любви» — так мы назвали нашу первую книгу. Да, действительно красиво. Я уже закрываю глаза на твоего приятеля Гочу, который вез тебя пьяную в компании еще одного кавказца. Подвезли?! Наверно, к себе домой. А сколько всего еще я не знаю! Если об этом написать, получится действительно «Очень красивая история!». Ты теперь дополнение к ней в картинках можешь выпустить: «Как я нае...ывала Рому!»
— Ты ублюдок! Скотина! Тварь! Как ты можешь мне такое говорить?! — Оля взяла со стола горсть салфеток и как следует высморкалась. Слезы ручьем текли из глаз.— Как ты можешь мне такое говорить?! Я тебя одного любила! Я сижу там только для того, чтобы ты ко мне вернулся, и вынуждена терпеть все издевки над собой, а ты веришь всему, как дебил! Если ты меня разлюбил, то так и скажи! Если у тебя есть другая женщина, не надо перекладывать вину на меня!
— Оля, какая вина! Я ничего на тебя не перекладываю, я просто восхищаюсь твоим талантом врать! Я долго думал, почему у нас такой стремный секс, и вот теперь наконец-то понял! Тебе мало одного человека рядом. Тебе надо иметь всех вокруг! Тебе не важно, кто он, что из себя представляет, главное, чтобы он тобой восхищался и хотел тебя. Оля, я знаю, как зовут женщин с похожим поведением,— б...дь!
— Что ты себе позволяешь?! Ублюдок! — Оля уже захлебывалась собственной слюной, а на столе лежала гора мокрых салфеток.— Тебе срать на мою семью, на отношения, на три года совместной жизни, тебе срать на все, что я для тебя сделала! Тебе плевать на самые лучшие годы, которые я тебе подарила!
— Ты забыла сказать, что мне еще плевать на все плюшевые тапки, носки и трусы, которые ты мне подарила.
— Нет, ты просто больной! — Она замахнулась и постаралась влепить пощечину, но я вовремя отклонился, и ее рука со всего размаха шлепнула аквариум. Я схватил ее за руку и подтянул к себе.
— Сколько ты всего для меня сделала! Спасибо тебе огромное! Я очень благодарен! — Я уже не замечал, что ору.— Ты действительно много всего для меня сделала! Сидишь в периметре по два дня в неделю, а остальное время проводишь в Питере на учебе! Тебе за это платят нехилые бабки, которые я для тебя выбил ценою своего участия в шоу. Ты издаешь книги, которые пишу за тебя я. И в благодарность за все это я регулярно слышу, что я тебе должен какие-то деньги, что я тебе не отдаю какие-то контракты, что я причина всех твоих неудач на проекте! Как здорово! Я очень счастлив, что теперь, после твоих трудов, каждый телезритель в нашей стране, который меня узнает, считает своим долгом известить меня о том, что я рогоносец! Спасибо! Единственное, что тебя спасает,— твои фанаты, которые в тебе души не чают и думают, так же как и я, идиот, что ты хорошая, добрая фея, такая девочка-ангелок. Бедные люди пишут тебе вагоны CMC, мешками отсылают в твою поддержку деньги! Как же они расстроятся, когда узнают что их три года жестко нае...ывали и выдавали им б...дь за мать Терезу!
— Ты конченый ублюдок! — Оля вырвалась и со всей силы зашвырнула в меня меню.— Ты тварь, какой я в жизни не встречала! — В меня полетели палочки, использованные салфетки, соевый соус. Она орала на все кафе, а мне снова казалось, что мир замер в ожидании развязки.— Ты... ты... ты...— Оля не могла выговорить из-за конвульсий от рыданий.— Ты сам мне говорил: не верь, что говорят в периметре! Не верь! И я не верила! Ты говорил, не поддавайся на провокации организаторов, а теперь ты сам жертва редакторов шоу!
— Пусть так! Я жертва редакторских провокаций! Нижний Новгород редакторы придумали? Засосы с Чижевским тоже редакторы придумали? Твои отношения с Каримовым — снова редакторы? Трусы дома у Алессан-дро редакторы оставили?
— Ты совершаешь огромную ошибку! Ты приписываешь мне то, чего я не делала! Ты своими руками рушишь отношения, которые мы так долго создавали! Это даже больше чем отношения, ты разрушаешь веру!
— Заткнись! — проорал я, замахнулся и уже собирался со всей силы влепить ей по лицу... но вовремя вспомнил, что мы в кафе.— Значит, так.— Я выдохнул и начал говорить совершенно спокойно, снимая с себя салфетки, вытирая ими разлитый по белой рубашке соус.— Для начала присядь и вытри сопли, а то мы слишком привлекаем внимание. Смотри, все корейцы перестали роллы крутить. Все корошо! Все корошо! — Я щурил глаза и кланялся поварам. Они заулыбались и продолжили работать.— Я кое-что понял. Да присядь ты! — Я прикрикнул, и только тогда Оля послушно села. Выглядела она очень живописно. Размазанная по лицу тушь, заплаканные глаза, красный мокрый нос. На столе гора использованных ею салфеток. Она была похожа на заплаканного Деда Мороза с гримом Мерлина Менсона.— Послушай меня внимательно и без криков, а то нас выпрут отсюда, как вшивых котят.— Оля сидела молча, иногда всхлипывая.— Успокоилась? Прекрасно. Тогда еще один очень важный момент. Выслушай меня внимательно, не перебивай и не причитай. После того как ты подписала контракт, после наших скандалов по телефону, после всего того, что я видел в твоем исполнении по телевизору, у меня к тебе не осталось ничего, кроме разочарования. Речи о моем возвращении на проект быть не может...— Я добрал воздуха и продолжил: — Как ты уже догадываешься, есть еще одна причина, по которой я не вернусь... У меня появилась девушка... Несмотря на то что мы встречаемся всего три недели, мне кажется, что это серьезно. Я думаю, это любовь.— Оля окаменела, и губы затряслись, глаза наполнились слезами. Она больше не рыдала, просто безмолвно плакала. Мы просидели так несколько секунд: я смотрел на нее, а она на меня. Мы все понимали, мы взрослые люди, и все же каждый из нас до конца надеялся на другой финал. Я сделал паузу, Оле было очень сложно, дождался, когда у нее умрет последняя надежда на то, что это розыгрыш, я набрал воздуха и продолжил: — Я вижу, как сильно ты хочешь там остаться, мне, конечно, противно от этого, но ничего не поделать. Ты делаешь все для того, чтобы выставить меня ублюдком, который тебя там бросил, при этом хочешь остаться хорошей, милой, слабой. Пусть будет по-твоему, но из меня дурака лепить не надо. Я не дам тебе это сделать. Выход из сложившейся ситуации только один. Через пару дней я приду на Лобное место и расскажу правду, что у меня появилась девушка, что я тебя больше не люблю и мы расстаемся. На проект я больше реально не вернусь, и отношений между нами больше никаких не будет. Это конец.— Оля внимательно слушала, даже всхлипывать перестала.— Ты поревешь неделю-другую, зритель поревет вместе с тобой, а потом у тебя развяжутся руки. Делай что хочешь, и никто тебя не осудит. Более того, все будут искренне тебя жалеть, переживать, будут слать GMC, голосовать за тебя на конкурсах и думать, какой Роман подлец, что бросил такую умницу. Все как ты любишь.
— Я не смогу так.— Оля взяла очередную салфетку.
— Уверен, что сможешь. Это лучший для тебя вариант. «— Раз ты говоришь, что не вернешься, я сегодня же
соберу вещи и уйду с проекта.
— Посмотрим.
— Тут и смотреть нечего. Я сделаю, как сказала.— Она, безусловно, блефовала, хотя вид у нее был решительный.
— Не зарекайся, себе дороже будет. Ну что ж, я думаю, мы все обсудили. Можем расходиться.
Мы вместе вышли из кафе, на улице уже стемнело. Оля повернулась ко мне и, закутываясь в пальто, сказала:
— Может быть, ты передумаешь? Вернешься?
— Нет.
— Подумай хорошо.
— Я уже подумал. Я не хочу...— Мы постояли несколько секунд молча, глядя в разные стороны.
— Ну что, значит, д-друзья? — с легким разочарованием спросила она.
— Друзья.— Я пожал ее руку.
— Господи, не могу поверить! — Оля произнесла это на выдохе. И с такой интонацией, что мне впервые за весь разговор показалось, что ей действительно жаль расставаться.
— Я тоже вот уже полгода стараюсь ни во что не верить. Я устал и очень хочу верить.
— Только я тебя кое о чем попрошу. -Да?
— Давай не будем друг о друге ничего говорить в прессе и Интернете? Давай не будем ругаться. Расстанемся по-английски.
— Хорошо.
— И еще кое-что, я хочу, чтобы ты не общался с моими родными.
— Что это значит?
— Это значит, что ты не общаешься с моей мамой, папой,сестрой.
— Этого я тебе пообещать не могу. У меня приятельские отношения с Аней. С твоей мамой мы пережили целый ураган эмоций. Я буду поддерживать общение, если будет инициатива с их стороны. Наш с тобой союз развалился, но это не значит, что я должен забыть и бросить всех людей, которые с тобой связаны.
— Я не хочу, чтобы ты с ними общался!
— Оля, если ты не хочешь, чтобы я с ними общался, приложи к этому усилия. Думаю, твоей родне видней, стоит со мной общаться или нет.
— Ладно. Ну, я поехала.
— Езжай.
— Пока.
— Пока.
Мы пожали друг другу руки. Оля села в темно-синюю «четверку», сильно хлопнула дверью, и машина тут же тронулась.
Это был наш последний разговор.
В этот же день звонил продюсер:
— Алло, Роман Витиславович?
— Да, Николай Алексеевич, здравствуйте.
— Как все прошло?
— Нормально. Мы расстались.
— Жаль. Очень жаль. Мне даже не верится, что такая красивая история любви закончилась.
— Все имеет свойство заканчиваться, даже красивые истории любви.
— Тут уж я с тобой не поспорю.
— Я бы хотел прийти в «Д2» и на Лобном рассказать обо всем зрителю, чтобы поставить окончательную точку.
— Нет проблем. Я сам хотел тебе это предложить. Это будет правильно.
— Я тоже так подумал.
— Как это восприняла Оля?
— В целом нормально.
— Она не говорила, что уйдет или еще что-нибудь в этом роде?
— Она порывалась уйти.
— Надеюсь, ты понимаешь, что проект заинтересован в Ольге, и я постараюсь ее убедить в том, что ей имеет смысл остаться.
— Не сомневаюсь в этом.
— Думаю, будет честно рассказать тебе о наших планах, чтобы не получилось осенней ситуации. Вне зависимости от того, кто сейчас выиграет квартиру, весной, на четвертый день рождения проекта Солнце уйдет. Думаю, ваши фанаты будут рады этому событию и поддержат Ольгу во время летнего конкурса. Конкурс будет среди девушек. Если Оля будет умницей и останется до лета, думаю, приз будет ее. Я так думаю потому, что сейчас, как, впрочем, и раньше, ей нет равных. К тому же борьба за приз не будет такой напряженной, соревноваться не с кем: Водонаева ушла, Дашко ушла, Боня ушла, Солнце уйдет, за Ка-расеву никогда не голосовали, думаю, и не будут.
— Не переживайте, я не буду ее тянуть за собой. Мы все решили. Наши пути разошлись.
— Мне действительно жаль, что вы расстались. У вас была самая красивая любовь. Я до сих пор помню, как вы валялись в грязи, как ругались из-за Стаса, как дрались, как вели свою программу. Это было действительно красиво.
— Жизнь расставила все по своим местам.
— Это точно... Когда тебя ждать в гости?
— Я приду послезавтра.
— О-кей. С тобой созвониться водитель и заберет тебя там, где ты ему скажешь.
— Хорошо. Опять на темно-синей «четверке»?
— Других автомобилей у нас нет.
— Ладно.
— Все, Роман. Пока.
— Пока.
|
